 Я родилась в семье позднооглохших. Моя мать - М.Д.Труханова-Радомская была одним из организаторов объединения глухих в Донецке, Почетным членом УТОГ, а отец - Я.М.Радомский большую часть своей жизни работал директором школ-интернатов для глухих детей в Донбассе и в Винницкой области. Он был удостоен звания "Отличник народного образования”. Я потеряла слух после перенесенного заболевания, когда мне еще не было года и постепенно полностью оглохла. Только благодаря родителям сумела сохранить речь и получить образование. Как они сумели это сделать, я увидела на примере воспитания ими моей младшей сестры Галины, потерявшей слух в два года. Хотя родители были глухие, дома пользовались только разговорной речью, чтобы мы не разучились говорить. Отец каждую свободную минуту усаживал нас возле себя и читал сказки, рассказывал что-нибудь, очень медленно и внятно, заставляя повторять за ним и объяснять смысл рассказанного. Методикой обучения чтения с губ отец не владел, но эти занятия сами собой научили нас с сестрой читать с губ. Мама сама прекрасно читала с губ. Когда она оглохла, родители отправили ее на лечение к профессору И.А.Соколянскому. И, хотя восстановить слух было невозможно, профессор ее научил так свободно читать с губ, что многие не замечали ее глухоты. Был курьезный случай, когда мама, как председатель Донецкого (Сталинского) облУТОГа, была на приеме у председателя облисполкома и долго с ним разговаривала - пока он не опустил голову. Не видя его губ, мама замолчала. Председатель спросил, почему она молчит, и маме пришлось объяснить, что она совершенно глухая. Он был страшно поражен и в дальнейшем всегда шел навстречу организации глухих в решении многих проблем.
Специально занятия с нами мама не вела. Но вся ее жизнь - сплошной подвиг, и прежде всего - подвиг матери. Она никогда не отмахивалась от детей, щедро одаряла нас своей любовью и старалась все объяснить так, что даже самые сложные вещи становились простыми и-ясными.
В 1939 году мне исполнилось семь лет. Все мои подружки собирались в школу, которая находилась напротив нашего дома, а мне было еще рано: в школу тогда принимали с 8-летнего возраста. Я сама пошла к директору проситься в первый класс. К этому времени я свободно писала, читала, считала - и директор, с маминого согласия, согласился принять меня в школу . Сидела я всегда за первой партой, не сводя глаз с учителя и стараясь все понять по его губам. Никаких скидок мне не делали, только вместо диктантов я писала изложения. Было очень трудно привыкать каждый раз к новым учителям, потому что началась война и школы переоборудовали под госпитали. Эвакуация, переезды... Пока закончила семилетку - поменяла одиннадцать школ!
Первые четыре класса я закончила с похвальными грамотами, была общественницей. Надо сказать, что дети в школах, где я училась, хорошо ко мне относились. Но мальчишки из соседних ремесленных училищ издевались надо мной. Мне было очень больно, вдобавок в 8-м классе в нашей школе проходили практику студентки пединститута, а так как я очень внимательно смотрела на них, они просили меня повторить урок, и тут весь класс хором объявлял: "Она – глухая”. Бедные студентки терялись, краснели, махали руками: "Садись!”. Из-за нервного истощения я была вынуждена оставить школу в четырнадцать лет и идти работать.
Поэтому, когда пришло время поступать в школу младшей сестренке, я уговорила родителей отдать ее в специальную школу. В то время лучшей в Украине была школа для слабослышащих детей в Одессе. И хотя сестра совершенно не слышит, в Министерстве образования дали направление в эту школу, так как девочка была очень развита. В 1948 году мы переехали в Винницу, и я поступила работать в школу ликбеза, которая была потом преобразована в ВШРМ. Сама я к тому времени получила среднее образование в заочной школе.
В школе я стала вести математику. На уроках предпочитала давать задачи и примеры из жизни: процент выполнения плана, подсчет заработка, расходов. Ученики сами составляли примеры. Им было интересно учиться, и они охотно посещали занятия.
В 1964 г. я впервые отдыхала в санатории "Дружба” в Геленджике. Там познакомилась с глухими из России - научными работниками, кандидатами наук, ведущими конструкторами, и мне очень захотелось учиться дальше. Я пошла в выпускной класс ВШРМ глухих в Донецке, чтобы повторить всю школьную программу и подготовиться к экзаменам в вуз. Должна сказать, что в то время в школе работали прекрасные преподаватели: директор и учитель русского языка Л.Г.Радченко, учитель математики - М.А.Хейфиц, учитель географии - Б.К.Притула и др.
Мне хотелось доказать себе и другим, что я не хуже остальных, и я решила поступать в Московский университет (МГУ). В то время глухих в МГУ не было, в основном они поступали в МВТУ им.Баумана, где в штате была переводчица.
И вот, наконец, Москва! Я стою в приемной комиссии университета в напряженном ожидании, не зная, как решится моя дальнейшая судьба. Документы у меня приняли только после распоряжения декана экономического факультета. Вступительные экзамены я сдала на "отлично”, только за сочинение получила четверку. Декан, к которому я пришла с переводчицей, поздравил меня и обещал в сентябре выслать задания для заочников. Ждала я их до середины октября. И вдруг - получаю конверт с моими документами и узенькой полоской папиросной бумаги, без подписи и печати: "Вы не прошли по конкурсу”. Я в тот же день написала письма в Министерство высшего образования РФСР и в ЦК КПСС, но не выдержала и, вместо того, чтобы дожидаться ответа, - через два дня вылетела в Москву. Председатель ЦП ВОГ П.К.Сутягин дал мне в помощь переводчицу, и мы с ней пошли в Министерство образования. Начальника отдела на месте не оказалось, и секретарь посоветовала нам зайти к инспектору. Инспектор оказался милой женщиной (к сожалению, я забыла ее фамилию). Она приняла нас очень приветливо и позвонила ректору МГУ И.Г. Петровскому: "Я вам уже звонила по вопросу Радомской, а она сама приехала. Возьмите ее, она такая хорошенькая!”. Он засмеялся и сказал: "Ладно, давай!”.
Пришел начальник отдела. Моя спасительница понесла ему на подпись разрешение, а он отказывался подписать. Он так кричал, что переводчица под дверью тряслась от страха, а инспектор тихо его уговаривала. Наконец, вышла она и облегченно сказала: "Уговорила”. Мы сразу поехали к ректору в старое здание университета на Моховой. У меня до сих пор стоит в глазах длинный, длинный кабинет. Встает из-за стола академик И.Г.Петровский, идет ко мне навстречу и поздравляет с поступлением в МГУ. Потом, когда я уже училась, узнала, что в нашей группе у меня был самый высокий проходной балл, просто кому-то из приемной комиссии показалось, что глухой лучше отказать - все равно, мол, ей не осилить университетскую программу. Но надо верить в себя и тогда, когда другие в тебя не верят. Все годы учебы в университете я обходилась без переводчика, только в особых случаях просила в ЦП ВОГ помощи. На лекциях я не могла читать с губ: преподаватели расхаживали по аудитории, все время менялись. Отвечала я обычно устно, а вопросы мне задавали по-разному - кто письменно, кто устно. Спрашивали по всей строгости, без оглядки на глухоту. Мне приходилось штудировать массу учебников, то, что другие студенты усваивали за 1-2 часа на лекции, мне нужно было учить неделями. Занималась дома я обычно так: приходила с работы, отсыпалась до 10-11 часов вечера, потом до 5 часов утра корпела над книгами и тетрадями, снова спала 1-2 часа и, совсем не выспавшись, ехала на работу.
За все годы учебы экзаменационных задолженностей у меня не было, только от изучения иностранного языка меня освободили.
Когда я получила диплом, первым делом купила букет цветов и пошла в Министерство отчитаться. Инспектор уже сама была начальником отдела и очень обрадовалась моему приходу.
Получив высшее образование, я стала хлопотать об организации группы глухих в Донецке при ДПИ. Своим примером и публикацией в журнале ВОГ "В едином строю” я доказала ректору ДПИ, что глухие тоже могут учиться в вузе. В 1971 году такая группа была организована. Вступительные экзамены были трудными: глухие поступали в институт на общих основаниях, и к ним предъявлялись такие же высокие требования, как и к остальным абитуриентам. Поступили 6 человек, потом одна девушка уехала, а один студент ушел после 4-го курса по семейным обстоятельствам. Остальные, в том числе и моя сестра Галя, успешно закончили институт.
Из опыта нашей семьи я делаю вывод, что очень большое значение имеет накопление словарного запаса в раннем детстве. Я полностью согласна со статьей И.Синенко, опубликованной в газете УТОГ "Наше життя” 2 июня 2000 года, где утверждается, что механическая зубрежка и простое заучивание слов глухим детям ничего не дает, - необходимо осмысленное понимание речи.
Особый упор следует делать на обучении чтению с губ - это поможет глухому в общении с окружающими и в развитии его речи и грамотности. Нужно изучать жестовую речь параллельно с чтением с губ, поскольку, если не учить ребенка правильной жестовой речи, ребенок все равно будет говорить жестами, изобретая свои слова, зачастую некрасивые и вульгарные. Надо учить детей одновременно с жестами говорить и голосом, хотя бы только губами. А самое главное - нужно учить учиться.
Радомская Л.Я., ветеран труда Донецкого производственного предприятия "Электромагнит” УТОГ (Перша Всеукраїнська конференція з питань навчання глухих в Україні, 09-10.VI.2000)
|
